Для образованного католика или индуса "своеобразие первобытных символов" не является "большим затруднением", но напротив - стоило бы задаться вопросом, почему же наши авторы так озадачены «дикарями», а не современными метафизиками?
Мы больше заботимся о том, чем являются сами вещи, чем о том, что они значат, больше заботимся о частных фактах чем об универсальных идеях, которые для нас непостижимы. Понятие «сын тотемного животного» перестало бы казаться откровенным абсурдом, как говорят о нём антропологи, но стало бы указывать на подлинного сына Солнца – Прародителя и Праджāпати всего, в той форме, в которой оно явило себя, наяву или во сне, основателю клана.
В нормальном обществе никто не «думает о себе» так же как не имеет своих личных правил в арифметике [ср. Августин Блаженный, О порядке 11.48]. При пролетарской культуре никто не думает вовсе, но только поддерживает всевозможные предубеждения, порождённые в основном средствами массовой информации и пропаганды, и оберегаемые как «собственное мнение». Традиционная культура предполагает сохранение идей, на которые немыслимо распространить частную собственность. «Если Бог (т.е. Эрос) – наш учитель, мы все начинаем мыслить одинаково» (Ксенофонт, Oeconomicus, XVII.3); «В действительности, людей связывает именно культура – общие для них идеи и нормы» (Ruth Benedict, Patterns of Culture, Бостон, 1934, стр. 16). Другими словами, религия и культура при нормальных условиях неразделимы: а там, где каждый думает о себе, не существует общества (сāхитйа), но только скопление. Общий и божественный Разум есть мерило истины, «но большинство людей живут будто обладают своим собственным интеллектом» (Гераклит, Фрагмент 92). «Насколько мы участвуем в памяти этого [общего и божественного] Разума, мы говорим правду, но когда мы думаем о себе (ι͗διἀσωμεν) – мы лжём» (Секст Эмпирик, о Гераклите, «Против догматиков» 1.131-134).
